Размышления о Юртовской горе заставили меня снова покопаться в исторических источниках. В них удалось обнаружить некоторые детали, касающиеся пребывания Салавата Юлаева в нашем городе. Не помню, чтобы такие подробности когда-либо были опубликованы у нас, поэтому мне захотелось поделиться ими с читателями.
САЛАВАТ В КРАСНОУФИМСКЕ
Салават был сыном Юлая Азналина, старшины Шайтан-Кудейской волости Сибирской дороги. В 1772 году он временно исполнял обязанности волостного старшины, заменяя отца, находившегося в то время в походе Русского экспедиционного корпуса в Польшу. В октябре 1773 года девятнадцатилетний Салават с сотней башкир своей волости находился в составе конного башкирского корпуса, собранного по указанию Оренбургской губернской администрации для использования в боевых действиях против Пугачёва. Но позже большая часть башкир перешла на сторону повстанцев. В числе них был и Салават с земляками. 12 января 1774 года Салават Юлаев со своим отрядом прибыл в Красноуфимск. Еще 8 января в деревне Ключики красноуфимцы встретили его авангард под командованием старшины Кущинской волости, полковника повстанческой армии Ильчигула Иткулова хлебом-солью, передали ему две трехфунтовые пушки и бочонок пороха. Интересно заметить, что этим событиям, как и описанным ниже, в следующем, 2009-м году исполнится 235 лет. 23 и 24 января 1774 года полковник Салават и бригадир пугачёвской повстанческой армии И.С. Кузнецов неудачно штурмовали Кунгур, во время которого башкирский батыр был ранен. Ружейная пуля застряла в мягкой ткани ноги. Это было третье ранение за два месяца его участия в войне. Штурм пришлось прекратить. Обострение раны вынудило его для лечения уехать домой. За себя Салават оставил Чюрю Рясулева и Субхангула Кильтякова. Однако они вскоре попали в плен и были казнены в Кунгуре. Правительственные войска не преминули воспользоваться заминкой в руководстве пугачёвцев. Секунд-майор Д.О. Гагрин с регулярной карательной командой, усиленной кунгурским гарнизоном, начал наступление на Красноуфимск. Казаки крепости заволновались, ведь им, добровольно присягнувшим Пугачёву, не приходилось ждать от Д.О. Гагрина ничего хорошего, что, впрочем, к их несчастью, позже и случилось. Замещавший ушедшего с пугачёвцами атамана красноуфимцев И.И. Попова М.Д. Чигвинцев спешно послал гонца к Салавату с просьбой срочно прибыть на помощь крепости. Не полностью поправившийся после ранения Салават поспешил в Красноуфимск. 19 февраля он во главе четырехтысячного отряда вышел встретить команду Гагрина. Сражение носило упорный характер. К сожалению, сегодня трудно указать точное его место. Но только что набранный, плохо вооруженный и необученный повстанческий отряд не смог устоять против регулярной команды и, после многочасового боя, вынужден был отступить на левый берег реки Уфы. Худшие ожидания красноуфимцев сбылись: М.Д. Чигвинцев был арестован и по приговору Казанской секретной комиссии повешен в Кунгуре. Арестовали и Макара Иванова-Попова, он был бит кнутом, заклеймен и сослан на пожизненную каторгу. После поражения под Красноуфимской крепостью Салават увел свой отряд на юг, в деревню Бугалыш. Здесь повстанцы в спешке набрали пополнение. 21 февраля, 3 и 9 марта они столкнулись с командой правительственных войск под командованием Ивана Гурьева и полностью разбили её. Узнав о том, что Гагрин вернулся в Кунгур, Салават 12 марта снова вошел в Красноуфимскую крепость. В ответ на действия повстанцев из Кунгура в Красноуфимск направлена трёхтысячная карательная команда А.В. Папава. Интересна необычная фамилия подполковника (майора?). В большинстве источников она пишется именно так, значит, можно предположить, что он был выходцем с Кавказа. Есть вариант прочтения – Папави, тогда в нём слышится нечто французское, что для тех времён типично. В документах А.С. Пушкина, изучавшего Оренбуржье времён пугачёвщины, он, видимо, значится, как Попов, что тоже может быть вероятным, поскольку допускает возможность простой орфографической ошибки переписчика или неверного прочтения со старого письма. Но вот в чём загадка: в это время в Красноуфимской крепости действует и другой Попов, тоже царский подполковник, хотя Папава-то (именно так большинство источников склоняет его фамилию) документы называют то майором, то подполковником. У А.С. Пушкина с этими Поповыми чувствуется путаница: толи речь идёт об одном человеке, толи о двух. Положение становится ещё более удивительным, если вспомнить, что избранный атаман повстанческих красноуфимцев тоже носил фамилию Попов! Есть над чем поработать энтузиастам-краеведам. 14 марта Салават вышел из Красноуфимска, чтобы встретить карателей на поле и не допустить их в крепость. И это место битвы, к сожалению, тоже доподлинно не известно. Разыгралось кровопролитное сражение. Отряд Салавата состоял из двух тысяч ополченцев, которые в основном были вооружены луками, саблями и копями. Он разделил свой отряд на три группы. Одну группу, составлявшую основную силу повстанцев, он выдвинул на три версты вперед. Она, используя ровную открытую местность, предприняла попытку фланговым охватом окружить корпус Папава. Вторая группа расположилась на высоте, находившейся справа от поля боя, она и открыла по противнику огонь из ружей и луков, отвлекая его от основной силы повстанцев. Третья группа скрывалась за скирдами сена и сараями, расположенными слева от поля битвы. Наличие скирд и сараев, кстати, указывает на близость жилья. Первая группа после стремительной атаки отступила и тем самым завела преследующего противника в заранее заготовленную засаду. Когда корпус Папава, преследуя повстанцев, сильно продвинулся вперед, засадные группы, оказавшись в его тылу, обрушились на него. Резко повернув коней, бросились в контратаку и воины первой группы. Папав оказался в полном окружении, над корпусом нависла смертельная опасность. Лишь превосходство карателей в пушках и ружьях спасло их от полного истребления. У пугачёвцев не было ни одной пушки, огнестрельного оружия было очень мало, использовать преимущество конницы им помешал глубокий снег. С малыми потерями повстанцы отступили к деревне Бугалыш. Чтобы избежать больших потерь при отступлении, Салават распустил свое войско с условием собраться через 3 дня в Бугалыше. Получив такой приказ, конники Салавата буквально растворились на глазах карателей. На поле битвы остались лежать лишь 12 тяжелораненых повстанцев. 17 марта Папав настиг пугачёвцев, и под Бугалышом произошло сражение, которое шло весь световой день и для обеих сторон завершилось безрезультатно. Здесь Салават избрал совершенно другую тактику, умело используя особенности местности. На всех высотах были расставил караулы, которые следили за продвижением противника. Мост через реку Бугалышку был заранее разрушен. Точно рассчитав, что Папав для форсирования речки будет вынужден отклониться вправо от большака, Салават выставил туда 30 возов сена, за которыми спрятались лучники. Когда корпус Папава ввязался в бой с этой засадой, две группы конников осуществили фланговый охват и окружили противника. Вновь Папава от поражения спасло его явное превосходство над повстанцами. К тому же, глубокий снег не давал пугачёвцам успешно использовать их главное преимущество - конницу. Ни одной из сторон так и не удалось добиться победы. Папав с утомленной командой вынужден был вернуться в Кунгур, Салават с отрядом направился в родные места. С Папавым Салавату ещё предстоит встретиться 11 июня 1774 года под Ачитской крепостью в составе пугачёвских войск. На этот раз непоздоровится правительственным войскам: их, отступающих в Кунгур, после поражения повстанцы будут преследовать в течении 6 часов. Весной 1774 года Салават ещё с одним выдающимся предводителем Крестьянской войны И. Н. Белобородовым на родине Салавата, на берегах реки Ай, собирали пополнение в повстанческое войско и готовили новый поход на Красноуфимск и Кунгур. Однако резкий поворот событий крестьянской войны, вынудил их отказаться от этих планов. Сам Пугачёв повёл свои войска через Красноуфимскую крепость, Иргинский завод на Осу, а затем на Казань, после чего дела для повстанцев пошли худо. После ухода основных сил пугачёвцев от Красноуфимской крепости она, будучи вновь приведённой под присягу Императрице Екатерине II, ещё долго оставалась важным стратегическим центром Крестьянской войны, вокруг которого кипели нешуточные страсти, о чём свидетельствует письмо, направленное старшиной Кущинской волости Сибирской дороги пугачёвским подполковником Ильчигулом Иткуловым в октябре 1774 года временному коменданту Красноуфимской крепости Я. Г. Савинову об отказе принести повинную: «… нам склоница неможно, потому что присягу за Петра Федоровича (Пугачёва – прим авт.) приняли…», а если Савинов с командой выступит «за реку Уфу..., то будем противица и с вами драца». 25 ноября 1774 года команда поручика В. Лесковского, подкрепленная конными отрядами мишарских старшин Муксина и Зямгура Абдусалямовых, настигла Салавата с группой оставшихся с ним соратников, пытавшихся уйти к киргиз-кайсакам, и после короткой стычки схватила их. Пленников отконвоировали в Уфу, а оттуда увезли в Казань, где они были заключены в тюремный острог при Секретной комиссии. 13 февраля 1775 года Салавата и его отца Юлая отвезли в Москву. Здесь 25 февраля они были допрошены в Тайной экспедиции Сената генерал-аншефом М.Н. Волконским и обер-секретарем С.И. Шешковским. По определению Тайной экспедиции от 16 марта Салават был приговорен к телесному наказанию и пожизненной ссылке на каторжные работы. Однако, поскольку при допросах в Москве отец и сын упорно отвергали выдвинутые против них обвинения, приговор этот, лично утвержденный Екатериной II, предписывал провести повторное следствие на месте их «злодейств» - в Оренбургской губернии. 9 апреля Салавата и Юлая доставили в Оренбург, а 1 мая привезли в Уфу. Новое следствие производила Уфимская провинциальная канцелярия, которая 22 июля вынесла определение: дать каждому по 175 ударов кнутом, после чего, вырвав ноздри и поставив на лице «указательные знаки» - каторжные клейма, отправить на пожизненные каторжные работы в Эстляндскую губернию. Салават пробыл на каторге четверть века и умер в неволе 26 сентября 1800 года.
Сергей Русинов |
