Статьи и Книги

Надо признаться, что подобным вопросом на Руси-Матушке думающие люди задаются давненько. Кто-то объясняет нашу бедность географией, мол, холодный климат, неуверенное земледелие, отсюда низкие нестабильные урожаи, большие затраты на поддержание жизни. С этим можно согласиться – да, отчасти, это так. Совсем уж бессовестные писаки говорят о врождённой лености русского человека, забывая при этом о том, что минимум дважды за XX-е столетие мы удивляли мир чудесами работоспособности – не за деньги, не корысти ради, а «токмо волею пославшей мя» идеи. На мой же взгляд, вся проблема нашей небогатости лежит в психологии русского человека, в той самой загадочной русской душе, столь непонятной европейцам. Как вы, дорогой мой читатель, думаете: может ли стать богатым человек, презирающий и тем самым отрицающий деньги, считающий их злом, а себя - честным и порядочным? Всмотритесь в себя повнимательней и вы, быть может, увидите это. Как же, а главное, почему это с нами происходит? Шаблон отношения к чему бы то ни было, в том числе и к богатству, деньгам, лежит в общественном сознании, в виде социального стереотипа, который формируется культурой и внушается в процессе воспитания как истина, не требующая обоснований и доказательств. Давайте попробуем проследить, что повлияло на создание именно такого вот интересного стереотипа. Самая, пожалуй, древняя причина – соборность, общинный тип хозяйствования. Этот стереотип в нашем сознании наиболее архаичный, а потому и самый устойчивый. Он часто спасал нам жизнь и государство, но тем, кто вдруг решает погнаться за Мамоной, он обязательно поставит подножку, община не терпит выскочек-индивидуалов. Выкорчевать его не удавалось ещё никому. Даже Столыпин, при всех своих уме и энергичности, простите, сломал себе шею в борьбе с ним – народ отверг его западническую прививку. Зато его усилиями был спровоцирован катастрофический раскол общества и следующий за ним внутренний конфликт. Большевики в своей политической игре поставили на этот древний шаблон все пролетарские цепи и выиграли. За 70 советских лет этот стереотип только усилился. Так почему же он сформировался, почему мы так долго держимся за него? Один из мощных столпов этого стереотипа – пресловутый географический фактор. В условиях сурового климата проще выжить сообща, когда каждый знает, что если богатеть, то всем миром, а если пропадать – то за компанию. И, надо сказать, такое мировоззрение оправдывало себя – Русь не только обеспечивала безбедную жизнь внутри, но и делилась излишками с ближними и дальними соседями. Правда, общая зажиточность постоянно привлекала тех, кто не прочь отхватить всё и задаром. Но и здесь нас спасало общинное мировоззрение. Человеку, выросшему в общине, просто невозможно было струсить в бою, предать, спасовать, поскольку это не только быстро стало бы известно в миру, но и изменило бы отношение общинников ко всем родственникам труса и предателя. Изгнание же из общины в то время означало верную смерть, пусть даже моральную. А имена героев, пожертвовавших собой ради общего блага, жили в веках, передаваясь из уст в уста в былинах и песнях, и приносили потомкам как моральные, так и вполне материальные дивиденды. К тому же умирать нашим предкам было вовсе не страшно, поскольку они верили в то, что конец земного пути – не есть смерть, но переход в новое качество, где их встретят близкие люди, перешедшие туда раньше. Но всё же соборность не мешала нашим далёким предкам жить безбедно, тогда что же мешает нам теперь?

 

И тут мы с вами вплотную подошли ко второму основанию-причине рассматриваемого нами социального стереотипа. Если первое можно условно назвать политэкономическим, то это позволим себе назвать идеологическим. Вообще-то, чёткую грань между ними провести довольно сложно, если вообще возможно, поскольку они переплетены временем, словно сиамские близнецы и взаимно определяют друг друга. Но, тем не менее, мы рискнём это сделать. Мировоззрение человечества базируется на двух больших китах – религии и светских нормах. Религия – более молодой кит, светские нормы – кладезь общественного опыта, накопленного многими поколениями, включающий в себя отголоски былых мировоззрений и верований. С последнего и начнём. Каким образом мы с самого детства впитываем мудрость мира? Через фольклор – бабушкины сказки, колыбельные песни матери, былины, пословицы, поговорки. Через то, что когда-то выделило себя из фольклора – литературу и искусство. Что мы имеем здесь? Картина, прямо скажем, однозначная: деньги и богатство вообще – это зло, растлевающее, убивающее душу человека. «Не собирай богатства на земле, где моль и ржа разъедают, где воры подкапывают и крадут, но собирай богатства на небе…» Это уже из Христова учения, тут я несколько тороплю события. Так скажите мне на милость, может ли человек, отрицающий богатство, стать богатым? Имеет ли будущее то общество, что считает процесс самовоспроизведения греховным? Может ли человек, отрицающий мир, жить с ним в гармонии? А потом мы удивляемся, что Европа вырождается и вымирает, а Россия с маниакальной оголтелостью бросилась в след за ней… Кстати, немного о Европе. Многие учёные мужи сходятся во мнении, что экономические и социальные революции в Европе обязаны появлению и распространению протестантизма с его иным подходом к самоценности личности, чем у двух более ранних, вселенских ветвей христианства. Да оно и сейчас видно невооружённым глазом: наиболее преуспевают те страны, где протестантизм наследил больше всего. Само собой разумеется, что та же Европа своим богатством во многом обязана и колониальной политике, беспощадной эксплуатации и, чего греха таить, ограблению захваченных территорий, что, кстати, тоже отчасти опосредовано протестантским взглядом на жизнь. Русские, например, так себя не вели, исповедуя простой, ещё языческий принцип: победитель равен побеждённому. У нас даже рабов отпускали на волю после того, как они отработают положенный срок, или вовсе позволяли им остаться в общине на правах равного. А на почве протестантского мировоззрения возрос приоритет личного над общественным, который, в общем-то, не является естественным и не способствует жизнестойкости социальной группы, ведь человек, как ни крути, существо, всё же общественное. Зато придаёт её членам самомнения и агрессивности. И это подтверждает весь ход европейской истории с её многочисленными и затяжными войнами и всегдашней раздробленностью, которую не сумел преодолеть даже нынешний Евросоюз, с её неспособностью противостоять реальной тоталитарной силе, будь то Наполеон, Карл XII или Гитлер. И вот поди ж ты – с некоторых пор вечно чего-то делящую и не способную примириться в самой себе «цивилизованную» Европу, её богатство и спокойствие стала поддерживать «дикая» и «варварская» Россия с её приоритетом общинного над общественным, часто принося себя в жертву европейскому благополучию «не корысти ради», за что в своё время она даже получила обидное прозвище всеевропейского жандарма и жгучую безосновательную ненависть, вызванную животным страхом. Жаль, что неблагодарные европейцы боятся даже вспоминать о том, кому они обязаны собственным спокойствием и самой возможностью демократии… Куда более странно то обстоятельство, что об этом заставили забыть и нас самих, культивируя в русских комплекс неполноценности. Одного не учли «агрономы рабского мировоззрения» - у комплекса неполноценности всегда есть неразделимая с ним сиамская сестра – близнец по имени Гордыня… Но вернёмся обратно на грешную европейскую землю и подвёдем некоторый промежуточный итог: пресловутое богатство Европы, вернее, самые её потребность и способность к богатству лежат в мировоззрении, основанном на протестантском учении и выросшем из него приоритете личного над общественным. А что же Россия? Официальное Православие, называемое европейцами языческим христианством, причудливо вместившее в себя древнюю веру наших предков и учение Христа, хоть и реформированное прозападниками Романовыми, выдержало все атаки «жидовской ереси» и устояло. Одним из основных управляющих образов этого «симбиоза» явилось отрицание сребролюбия. Выше мне уже доводилось цитировать Христа. Быть богатым на Руси считается зазорным. И если раньше, до IX века, устремления к личному обогащению сдерживала община, не выдвигая особых идеологических ограничений, то христианство возвело его, как и чревоугодие, в ранг смертных грехов. В христианстве греховно всё, что касается мира и плоти. Высоко то, что принадлежит Духу. Если Сварожичи и Даждьбожьи внуки, то есть прямые потомки своих богов, были свободны в выборе, не отрицая ни мирского, ни горнего, то рабам божьим выбора не оставили – истинный христианин, по мнению устроителей церкви, должен быть бедным и голодным человеком с неизбывным комплексом греховности. Ещё бы, ведь понятие греха – самый мощный рычаг для манипуляции, когда-либо придуманный людьми, хлёсткий бич для управления паствой, которой требуются пастухи. Где ни копни: в наших сказках, былинах, песнях и во всех остальных частях нашей культуры – везде присутствует неприятие богатства, осмеяние и уничижение богатых. А теперь давайте подумаем: может ли адекватный, выросший на этих образах, уважающий себя человек стать богатым, не мучаясь при этом угрызениями совести? А ведь именно поэтому богатство в России, как и власть, валяется прямо под ногами. И чего удивляться, если подбирают его люди чуждой нам культуры. И стоит ли нам на них за это негодовать, ведь они смело, а иногда даже нагло берут то, от чего мы сами отказались!

 

С извечно русским вопросом «Кто виноват?» мы, кажется, разобрались. А теперь попробуем спросить себя в который уже раз: «Что делать?» Вопрос этот более мировоззренческий, нежели практический. При этом внушённый комплекс неполноценности постоянно шепчет нам, что «богатая» и «сытая» Европа права, а мы - «сирые» и «убогие» – нет, что быть богатым и успешным – это хорошо и престижно, а голоштанным - позорно. Эта мыслеформа уже не одно десятилетие борется в нас с древними христианскими постулатами и, кажется, побеждает. Во всяком случае, сегодня она имеет явное тактическое превосходство. Отрицание же сребролюбия базировалось на простом и вполне понятном постулате: с сбой в могилу богатства не заберёшь, голым человек приходит в этот мир, таковым же и уходит из него. Стремление же к успеху в нынешнем, европейско-американском его понимании базируется на страхе смерти, с которой жизнь вообще заканчивается, ведь именно поэтому и нужно успеть урвать, ухватить от этой жизни всё, что можно и что нельзя, а «после нас – хоть потоп»! А как же, ведь стремление к богатству родилось из индивидуализма, так вот и получается – я урву, пока могу, а на остальных наплевать, пусть даже эти остальные – мои собственные дети и внуки! Как-то мне довелось задуматься над глобальным вопросом: что толкает цивилизованный мир к пропасти дегенерации и деградации? И ответ, который пришёл ко мне, ужаснул своей простотой и неотвратимостью. К пропасти вымирания старушку-Европу, молодку-Америку, а теперь ещё и нас вместе с ними толкает один простой образ, одна идея-фикс – идея личного стремления к успешности, рождённая из индивидуализма, из приоритета личного над общественным, иногда называемая ещё «голубой американской мечтой». Очевидно, именно под её ударами пали Античная Греция и Древний Рим. Если коротко, то схема предельно проста: если целью является успех, опять же в нынешнем его понимании по-европейски, то всё остальное автоматически становится средством достижения этой цели – окружающий мир, люди и прочее. Отсюда – экологические и социальные катастрофы. К тому же, у стремящегося к успеху человека нет времени на рождение и воспитание детей – «зачем нищету плодить» - расхожий стереотип современной России. В этом случае дети появляются довольно поздно и немного – один-два, чего явно не хватает для нормального самовоспроизводства. Плюс к этому образ успеха обязательно уравновешивает образ неуспеха, а посему появляются «престижные» и «непрестижные» профессии, то есть те, которые ведут к успеху и те, которые не ведут. И если в том же СССР был «всякий труд почётен», то сегодня мало кого из представителей коренных народов стран, стремящихся к богатству и успеху, заманишь в сантехники, дворники, пастухи и даже в сельхозпроизводители, разве что явных неудачников да опустившихся маргиналов. А поскольку природа не терпит пустоты, и современное общество требует постоянного исправления этих функций, так как никак уже не может без них обойтись, то возникает такое явление, как гастарбайтеры, т.е. чужаки, не заражённые «вирусом» успешности, а потому, не брезгующие «чёрной», непрестижной работой. Список «непрестижных» профессий растёт кратно сокращению населения и прямо пропорционально этому ширятся ряды гастарбайтеров. Что вкупе с «отрицательной» рождаемостью у коренных народов приводит к их вымыванию из базовых отраслей. Дальнейшее предсказать несложно – дети этих гастарбайтеров уже будут инфицированы «вирусом» успешности и, опираясь на демократические принципы, начнут своё восхождение к своей «голубой» мечте, вытесняя попутно изнеженное и привиредливое местное население из социально более «высоких» ниш. И процесс, как говаривал отец перестройки, пошёл в глубь и в ширь… Для понимания дальнейших рассуждений я должен заявить, что государство – это прежде всего его образ сформированный в головах у представителей определённой социальной группы, а уж потом – властные, карательные, фискальные и прочие органы. Вопрос этот большой и требует отдельного разговора, а по сему, останавливаться на нём подробно здесь я не стану. А поскольку именно титульное население является носителем образа того государства в котором оно живёт, которое создано потом и кровью его предков, то в процессе его вымывания из различных социальных ниш снизу до верху, происходит и распад сначала образа этого государства, исчезающего вместе с его носителями, а затем и самого государства. Ведь сколько бы мы ни говорили о равноправии и толерантности, страны Европы, и появившиеся-то как национальные, даже самими своими названиями напоминают нам о тех народах, что их некогда основали – Франция – страна франков, Дания – данов, Швеция – шведов, Финляндия – финнов, а Россия – русских. Поэтому исчезновение титульных народов этих стран и сделает нелепым и даже невозможным самоё их существование. Конечно, в том виде, каковой они имели прежде. Именно такой финал уготовала пресловутая «американская мечта» сначала старушке-Европе, в некоторых государствах которой этот процесс перешёл опасную черту невозврата, а затем и её наследнице Америке, которая только-только эту черту перешагнула. Мы же, россияне, тупо спешим к этой пропасти семимильными шагами. Она вкупе со всё ниже и ниже нарезающим круги над нашими головами медным тазом уже отчётливо маячит на горизонте. К тому же, народные сказки и былины для детей с некоторых пор у нас нагло вытеснили пошловатые книжицы, непонятно (а, вернее, очень даже понятно!) кем сработанные, и диснеевская продукция, делающие из наших детей людей, чуждых родной культуре, родному государству. Как сказали бы раньше – безродными космополитами или иванами, не помнящими родства. И этот процесс трудно не заметить. Главным препятствием на нашем пути к пропасти остаются древние социальные стереотипы, например, та же пресловутая соборность, а также Великий, Могучий и Свободный Русский Язык, который, впрочем, столь же активно вытесняется из молодёжного сленга полуанглицизмами, блатным жаргоном и прочим. И, как всегда, снедаемые комплексом неполноценности, мы сами активно помогаем этому процессу, процессу самоуничтожения. Таким образом, у нас остаются две надежды – либо мы резко разворачиваем идеологический курс и возвращаемся к некоторым старым, в том числе советским постулатам, к родному языку и культуре предков и в конце этого пути снова обретаем себя прежних, либо в который уж раз нам остаётся надеяться на Провидение, которое обрушит столь «авторитетные» для нас Европу и Америку раньше России. А всё идёт именно к этому. Правда, второй путь для нас чреват большими потерями и издержками, и не факт, что до момента ужасающего падения «цивилизованных» стран мы не успеем перешагнуть черту невозврата.

* * *

 Так, может, ну её, эту «голубую» мечту о личном богатстве и благополучии?! Пускай янки сами носятся с ней, как с писанной торбой! Может, если мы не жили богато, так не стоит и начинать?!